Работа на тему: "Территориальная экспансия и ее последствия: национальный вопрос, природные ресурсы и обширность территории"
"Территориальная
экспансия и ее последствия: национальный вопрос, природные ресурсы и обширность
территории" автор проанализировал болезненную для России тему
- расширение территории и проблемах, которые оно ставило перед обществом и
государством, а также влияние географического и демографического факторов на
социальное и экономическое развитие страны.
О российской колонизации - сюжете
подверженному сильному влиянию международной политической конъюнктуры -
написано много как в России, так и за рубежом и высказано несколько точек
зрения: от признания России агрессивной империалистической державой,
стремящейся к бесконечному расширению своих границ, до оправдания
колонизационного движения интересами населения присоединенных территорий. По
мнению Миронова, колонизация имела важные позитивные последствия для России:
увеличение природных ресурсов; перемещение центра населения и хозяйственной
деятельности с Севера на Юг, в более благоприятную географическую среду;
повышение безопасности проживания русских в пограничных районах и благодаря
этому более рациональное перераспределение трудовых ресурсов между районами
старого и нового заселения; плодотворное влияние на российское общественное
устройство сословно-корпоративной организации, более развитой культуры и
экономики, существовавших в инкорпорированных западных областях. Однако
колонизация имела и негативные последствия: обусловливала экстенсивный характер
природопользования, способствовала формированию аморфной системы сельских и
городских поселений со слабой инфраструктурой, и, самое важное - создала в
конце концов серьезную национальную проблему и затруднила формирование единой
российской нации, наподобие американской или французской. Национальный вопрос
оказывал травматическое влияние на социальные процессы в "метрополии"
- требовались значительные средства на поддержание общественной стабильности, что
тормозило экономическое развитие; возрастал налоговый пресс, что вызывало
недовольство русского населения; нерусские народы подавали пример нелояльности
к властям, что способствовало общему росту оппозиционных настроений в стране и
ослаблению авторитета центральной власти. Автор полагает, что без
территориальной экспансии Россия осталась бы небольшой и очень отсталой
европейской страной, каковой она и была в действительности до XVI в., и никаких
серьезных достижений в области литературы, искусства, науки и технологии
ожидать от нее не приходилось бы, как нельзя было бы рассчитывать и на высокий
уровень жизни ее граждан.
На вопрос, была ли Россия колониальной
державой в европейском смысле этого слова, Миронов отвечает отрицательно, хотя
элементы колониализма, по его мнению, наблюдались, например по отношению к
народам Сибири, и считает, что ярлык "колониальной державы" не
соответствовал сущности Российской империи. Автор всесторонне аргументирует
свою точку зрения. Во-первых, русские не были "господствующим"
народом империи: они подвергались частичной социальной дискриминации по
сравнению с нерусскими и уступали ряду народов (например, немцам, полякам и
евреям) по степени урбанизированности, уровню грамотности, экономическому
развитию, по числу лиц, занятых в сфере интеллектуального труда. Русские в
массе всегда жили хуже, чем нерусские. И если по уровню жизни судить по средней
продолжительности жизни, то русские даже на рубеже XIX-XX вв. уступали не
только латышам, эстонцам, литовцам, евреям и полякам, но также украинцам,
белорусам, татарам и башкирам. Во-вторых, национальная политика России
отличалась прагматизмом и терпимостью по отношению к нерусским, ставила на
первое место не экономические, а политико-стратегические задачи; религиозная и
языковая ассимиляция и долгое время также административно-правовая интеграция
не входили в ее цели, "господствующий" народ не поглощал побежденных.
Нерусские к этому настолько привыкли, что всякие попытки интеграции и
модернизации вызывали у них бурный протест, который подрывал стабильность
социально-политического порядка и заставлял центральное правительство скоро от
них отказываться. В-третьих, в экономическом и культурном смысле русский центр
уступал западной периферии и незначительно превосходил большинство своих восточных
и южных окраин. Сама Россия в императорский период вследствие относительной
культурной и экономической отсталости находилась в существенной зависимости от
иностранного капитала, европейской науки и технологии. В-четвертых, Российская
империя держалась в решающей степени на династическом и сословном принципе, а
не на этническом и религиозном самосознании русских. Специфически имперский
характер российского политического устройства обеспечивал возможность
управления многонациональным государством, которое включало десятки народов,
находившихся на разных ступенях развития, позволил России успешно конкурировать
с колониальными империями Запада и выдержать борьбу с восточными империями. Сам
факт достижения Россией международного статуса империи считался в свое время и
в действительности был огромным достижением - не случайно потребовалось более
двух десятков лет, чтобы после принятия Петром I титула императора в 1721 г. он
был признан всеми великими державами: Швеция признала новый титул в 1723 г.,
Турция - в 1739 г., Англия и Германия - в 1742 г., Франция и Испания - в 1745
г.; позже всех Польша - в 1762 г.
Анализируя национальную политику
центрального правительства, Миронов отмечает, что до 1863 г. она отличалась
большой терпимостью к особенностям быта нерусских народов и не ставила своей
целью создание единой российской нации. Только после 1863 г. национальная
политика под влиянием европейской модели решения национального вопроса стала
склоняться к последовательной интеграции всех частей империи в цельное национальное
государство, но ввиду огромного многообразия этносов интеграция под ругательным
термином русификация проводилась в разных регионах и среди разных народов с
разной глубиной и интенсивностью, а иногда и с отклонениями от генеральной
линии. Так, в отношении евреев, ногайских и крымских татар, черкесов и
некоторых других народов сегрегация и принуждение к эмиграция были признаны
более целесообразными средствами решения национальных противоречий, а в
отношении кочевников, охотников и собирателей и оседлых мусульман Средней Азии
была сохранена прежняя политика сосуществования. Интеграционная политика
находилась в прямой зависимости от степени языковой, конфессиональной и
культурной близости народов и опасности, которую они представляли для
формирования единого национального государства.
В своей трактовке национальных движений в
России автор использует схему, предложенную чешским историком М. Хрохом,
полагая однако, что она служит удобным инструментом, пригодным для анализа
европейских национальных движений в определенный период европейской истории, но
ни в коем случае не является железным законом исторического развития всех
народов, входящих в состав многонациональных государств. Нет достаточных
оснований полагать, что закономерности развитие национального сознания и
национальных движений везде и всегда с неумолимостью физических законов
приводят к возникновению сепаратистских настроений в многонациональным
государстве, что распространяя образование и культуру, создавая письменность и
литературные языки, способствуя появления высокой литературы и искусства,
развивая национальные элиты, многонациональная страна готовит предпосылки для
своего будущего распада. предпосылки для своего будущего распада. Теоретики
модернизации полагают, что социальные отношения, основанные на первичных
привязанностях - узах крови, расы, языка и религии - являются мощной силой в
традиционных, доиндустриальных обществах, в современных развивающихся странах,
но с приходом индустриальной эры должны слабнуть. Пример дореволюционной России
говорит о том, что стремление к культурно-национальной автономии перерастало в
желание отделиться не автоматически, не само по себе, а лишь под влиянием
конкретных обстоятельств: 1) насколько стремления к национально-культурной
автономии удовлетворялись центральным правительством, 2) насколько
демократизировалась Россия, 3) насколько привлекательным было ее экономическое
положение и развитие, 4) насколько выгодно было в экономическом и культурном
смысле отделение для данного народа. Изменение национальной политики в начале
XX в. стало назревшей задачей российского правительства уже только по той
причине, что русские составляли всего 45% населения России, а нерусские народы
проявляли настойчивое стремление к автономии. Вместо этого центральное правительство
долгое время не шло на уступки, что, можно думать, способствовало развитию
сепаратизма и в конечном итоге привело к развалу империи в 1917 г. Колебания
национальных политических партий в 1917 г. в отношении того, оставаться с
Россией или отделяться от нее, очень симптоматичны. Они показывают, во-первых,
что изменение курса Временного правительства в национальном вопросе,
согласившегося на федеральное устройство России и даже признавшего в сентябре
1917 г. (хотя условно, до окончательного рассмотрения этого вопроса
Учредительным собранием) право наций на самоопределение, создавало реальные
предпосылки на разрешение национальных проблем мирным путем и в рамках
демократического государства и, во-вторых, что только неудачный для России ход
военных событий и победа большевиков окончательно предопределили развал страны.
Приход большевиков к власти способствовал этому процессу в трех отношениях.
Во-первых, из русских политических партий только большевики поддерживали лозунг
национального самоопределения. Во-вторых, их приход к власти предопределял
возникновение гражданской войны в России, участвовать в которой не хотел ни
один народ. В-третьих, в условиях анархии сепаратистам было легче добиваться
своих целей.
Несмотря на печальный финал российской
колонизации, Миронов полагает, что общий ее итог оказался положительным не
только для властной русской элиты, но для всего Российского государства и
входивших в его состав народов. Если даже допустить, что на начальных этапах
исторического развития природа обделила Россию ресурсами или не была к ней
достаточно щедрой, то этот недостаток был с лихвой компенсирован в ходе ее
территориального расширения, которое превратило ее в мощную державу, богатую
природными ресурсами. Уже в XVIII-начале XX в. проблема состояла не в величине
природных ресурсов, а в их разведке, доступности и использовании.
Следовательно, цена, которую заплатили русские за свою территориальную
экспансию была высокой, но не чрезмерной. По мнению автора, в конечном счете от
российской экспансии выиграли и все народы, вошедшие в состав империи, включая
тех, которые потом вышли из нее. Всем, включая русских, Россия обеспечивала
безопасность, всем, а нерусским даже в большей степени, помогала развиваться и
во всяком случае этому не препятствовала. Под крышей России многие народы
создали свою письменность, интеллигенцию, высокое искусство, государственность
со значительно меньшими издержками, чем они могли этого сделать вне России.
Большое внимание в первой главе уделено
также проблеме влияния географической среды на социальные процессы, экономику,
общественные и политические институты. Для русских эта тема, как и колонизация,
также является болезненной: богатая природными ресурсами страна, а народ не
благоденствует в экономическом отношении. Спектр мнений по данному вопросу
также широк. Одни, преимущественно иностранные, исследователи используют этот
сюжет для доказательства неспособности населения России воспользоваться своими
богатствами вследствие недостатков их общественных и политических институтов,
например, общины или абсолютизма. Другие, главным образом русские, авторы
применяют дефекты российских общественных и политических институтов объясняют
особенностями географической среды. И здесь автору удается избежать крайностей.
Он считает, что роль географической среды, в которой происходило развитие
России, велика, особенно на ранних стадиях. Например, бесспорно влияние климата
на земледелие, животноводство и другие явления, непосредственно связанные с
биосферой. Он не отрицает, что среда обитания оказывает влияние на социальные
процессы и, как теперь полагают ученые-социобиологи, на популяционную генетику
человека, на социальное поведение и социальную и этническую психологию. Однако
это влияние не было решающим, а всякие общие соображения на этот счет носят в значительной
степени умозрительный характер и не могут быть ни обоснованы, ни проверены:
влияние климата и вообще географической среды на экономические и социальные
явления - на общественные и политические институты, социальные напряжения,
политику, цены и т. д. - опосредовано и усложнено влиянием других факторов,
отделить которые друг от друга и оценить точно, статистически их влияние на
общество и человека не представляется возможным. По мнению автора, на более
твердой почве стоят предположения, связывающие социальные и экономические
явления с демографическими, хотя и здесь демография не была решающим фактором
социального развития. Увеличение плотности населения постоянно заставляло людей
искать способы борьбы с относительным перенаселением. Различные народы выбирали
разные пути в зависимости от природных условий, политических и социальных
институтов, менталитета, традиций, обычаев и закона: сокращение рождаемости,
или уменьшение числа детей в семье, сначала через увеличение возраста
вступления в брак, затем с помощью различных методов контрацепции; переключение
населения из сельского хозяйства в промышленность, ремесло и торговлю;
эмиграции; экспансия и колонизация. Россия долгое время предпочитала
территориальный рост, и этот способ борьбы с перенаселением, как доказывается в
книге, являлся оптимальным для страны, бедной капиталом и богатой рабочими
руками и землей.
